Часы остановились. Будем
Мы их судить за саботаж.
О, мы ленивые засудим!
Крича, шумя, впадая в раж.

Не надо адвокатов только,
Пусть прокурор…он будет крут.
Иначе – никакого толка.
Часы стоят. И все встают.

И суд идёт, весьма серьёзен.
Часы осудим навсегда.

Когда абсурду мир подобен,
Страшат идущие года.

Александр Балтин

Из яшмы сгоноши-ка суп!
Кроши её, терзай сильнее –
Ты сумасшедший или глуп –
Раз этакие прут идеи.

Раскрошен камень бытия.
Нет, это перебор, конечно.
Во сне меня смущало нечто,
Твердившее – а это я.

Но суп из яшмы закипит,
В осадок выпадают камни.
У времени изрядный, славный,
И всем известный аппетит.

Александр Балтин

Воздух комнаты, тёплый весьма,
Отделяет тебя от пространства,
Ибо в мире лютует зима,
И лишает счастливого шанса.

Броненосец – забавный зверёк,
Как свернётся – его не погубишь.
Он в пластинах брони одинок,
Ты же сам одиночество любишь.

Ты не зверь! Только стены хранят
Кроху «я» от окрестного мира.
И в душе полыхающий ад
Усмиряет волшебная лира.

Не одной же метели звенеть,
Низводя до себя перспективу!
Самому захотелось запеть,
Уподобив действительность диву!

С броненосцем Россию сравнил
Мандельштам – с этим судном огромным.
Жизнь – потеря иллюзий и сил,
То есть свет должен быть безусловным.

Броненосец – забавный зверёк,
Никого никогда не кусает.
Если ты от злодейства далёк,
То надежда сознанье питает.

Александр Балтин

Лента момента струится легко.
Хочешь поймать самый хвостик мечты?
Детство настолько теперь далеко,
Что сомневаешься – было ли? – ты.

Роль исполняет угрюмый актёр,
Он переел и желудок болит.
Ленту момента лови режиссёр,
Или же публикой будешь побит.
Мчится машина. Внутри – полутруп.
Сила инфаркта весьма велика.
Воздух сирена буровит вот тут.
Вечно спокойна, свободна река.

Ленту момента скорей ухвати!
(то есть со смертью своей пошути)

Ест в одиночестве ужин тиран,
Мается почками, холоден, зол.
Плохо прожарен сегодня баран,
Повара – раньше бы! – сразу на кол.

Что там попы про вину говорят?
Лента момента блеснула легко.
Ночью подарят тебе звездопад –
Золото. Баорхат, огни, молоко.

Ночью почувствуешь – смерть где-то здесь,
И неужели я выживу? Я,
Смертью пропитанный сладкою весь,
Чёрною смертью, тоской бытия…

Александр Балтин

Чужие маски примеряют
Согласно репликам чужим.
Кулисы вряд ли обольщают,
Но не смущает вязкий грим.

Его сотрут нечистой тряпкой,
Закончив сцену по часам.
…живу с тоской, с глухою бабкой -
и недоволен этим сам…

Такая роль тебе досталась.
Обеспокоен режиссёр.
И всех замучила усталость:
Она – почти что приговор.

У края рампы одиночка
Сберечь старается лицо.
Чужая фраза. Дальше точка.
Так замыкается кольцо.

Не сетуй даром на событья –
Они же складывают жизнь.
В руках у кукольника нити
Свободы, правды, чести, лжи.

Александр Балтин

Во власти кукловода
Петрушка и Пьеро.
Прельщает ли свобода
Тряпичное нутро?

Она – перо жар-птицы,
Какое не поймать.
Раскрашенные лица.
Комод. Торшер. Кровать.

Таинственные нити
Верёвочной судьбы.
Вы только охраните
От голоса трубы!

Пускай я только кукла…
Опилками набит…
Соборный чудо-купол
Неистово горит!

Он, кажется, карает
Ничтожные глаза.
Ах, куколка не знает,
Что многого нельзя.

Зачем тебе свобода,
Игрушечный дружок?
Величье небосвода
Ты выдержать бы мог?

Оно тебя раздавит –
Не рвись из милых пут.
И снова нити славит
Ничтожный лилипут.

Александр Балтин