"Суровый Дант не презирал сонета."
Но ведь в веках остался не за это.

Александр Балтин

Мышь Матрёна и лягушка Марфа
Тихо жили в старом утюге.
Лестница звучала будто арфа,
А порой вздыхала – эх-хе-хе.
Был подвал обширен и уютен.
Мышь с лягушкой находили в нём
Крошки ( ибо голод абсолютен:
Если есть, не устоит и дом).
В пруд порой упрыгавши лягушка
Возвращалась скоро – Вот тебе,
Говорила – веточка-игрушка.
Дружба прозвучала в их судьбе.
Старый хлам, немыслимые вещи,
Кегли, и ракетка, и сундук.
И легко открывшийся утюг
Даст уют придумке странной резче,
Нежли дни обычные дают.

Нет ни мышки, ни лягушки тут.
И тоска сожмёт мой мозг как клещи.

Александр Балтин

Памятнику грустно, и – вдвойне:
Двести лет прошло без изменений,
Снова подлость с хитростью в цене,
Ну а мудрость есть объект гонений.

Дворик. Осень. Падает листва.
Грустно Николай Васильич смотрит
На Москву, и так пестра Москва,
Будто цвет для будущего копит.

Будущее – где оно? Сейчас
Чичиков – герой, пример для многих.
Веры же едва горит свеча,
Дела нет до сирых и убогих.

Что же, по-другому никогда
Ничего не будет? Запах смерти
Всюду – ощутите, господа,
И в свою неправедность поверьте.

Александр Балтин