Терпеть не могу слово «протез». Сразу вспоминаются несчастные люди, которых судьба лишила некоторых частей тела, и вместо них…правильно, ставят протезы, которые….впрочем, по порядку. 
Я – артист разговорного жанра, мой заработок – живой разговор со зрителем. Всю жизнь только и делаю, что языком болтаю. Ха! Думаете просто? Еще как сложно! Мой друг Гоча Абашидзе от такой работы совсем голос потерял. Хрипит, сердечный. Он – грузин, любит петь, а теперь одно шипение из него вылетает. Как со старого, испорченного патефона. Ездит теперь с нами по гастролям , как администратор, и лечится. Артист не хочет быть никем, только артистом. 
У меня карьера складывалась удачно, на моих выступлениях был аншлаг, но однажды… Почувствовал я, что у меня шатаются два зуба. 
- Показалось тебе, - успокоил Гоча, - вообще, генацвале, тебе уже шестой десяток, пора. Но тебе просто показалось, или я не Гоча Абашидзе. Ты вчера выпил коньячку, генацвале, вот и закружилось, зашаталось, считай, мелкое землетрясение. Пойдем еще граммов по сто накинем, и будет все хоккей. 
- Пойдем, - согласился я, все равно завтра уезжать. 
Накачались сильно, сели в служебный автобус, а по дороге тряхнуло сильно, я губами ударился о стойку, мой передний зуб выпал прямо на пол автобуса. 
Гоча поднял его и отдал мне. Я сразу протрезвел, подумал, как буду выступать, концерты расписаны на полгода вперед. Ладно бы задний зуб, а то самый видный, самый нужный. 
- Гоча, - сказал я, стараясь упираться в здоровые зубы, - За что это мне? Я тебе подлости делал? Скажи, делал? 
- Ты у меня, генацвале, спросил за что? Я тебе отвечаю: не знаю, Сигизмунд. 
- Боже, я теперь даже имя свое выговорить не смогу, ужас! Назвали же меня родители таким именем, мамочка в Польше родилась, а папа в Житомире. Хотели красивое имя дать, оказалось, на горе мое назвали, - плакался я Гоче. Больше некому. Жена от меня ушла, дома - попугай Маркиз, а ему плевать на мои проблемы, он только матюгаться научился, стесняюсь порядочного человека в дом привести. 
- Называй себя коротко: Сезя, - посоветовал Гоча, - Букв гораздо меньше. 
- Так в шипящих и кроется вся проблема. 
- Завтра поведу тебя к хорошему врачу, не боИсь, я у него обе челюсти ставил, мастер – золотые руки. Экстра-класс! А зубы вырывает! Чик, и готово! – Гоча улыбнулся, и уснул мгновенно. У него таких проблем нет, он свои зубы в армии потерял, на учениях, всю жизнь с протезами живет, он даже не замечает, что зубы у него не свои собственные. Привык. 
Врач – огромный дядька по имени Иннокентий встретил нас с Гочей, как родных, расцеловал Гочу, потом меня: 
- Проблемки присутствуют? Или челюсть выпадать стала? – спросил он, - Гоча, пойми, ты мне, как брат родной, да я для тебя….Говори! 
- Это мой друг Сигизмунд, артист, у него зуб выпал. 
- Сейчас глянем, - сказал Иннокентий, схватил инструмент и полез ко мне в рот, - Да братец, десны у тебя хуже некуда, квашня, вот и выпал зуб. Парадентоз – болезнь десен. Могут скоро все выпасть. 
- Ужас! Что делать, я артист. Это лечится? 
- Нет, никто не знает природы этой проклятой болезни, и как ее лечить. Все методы – мертвому припарка, не советую. Удалим корень, а через два зуба еще один шатается и надо удалять, и с того края еще один. Это на первый взгляд, потом посмотрим. Протез съемным будет, - заметил врач. 
- И я должен его в стакашке держать? У меня молодая любовница, если она увидит…она уйдет от меня, скажи ему, Гоча. 
- Замолчи, генацвале, - сказал Гоча, - а без зубов лучше? Ты - артист, на тебя народ смотрит. Что твоя любовница против толпы зрителей? Пшик… 
-- Ты прав, Гоча. Согласен на протез. 
Иннокентий оказался мастером своего дела, как и говорил Гоча, зубы удалил без всякой боли. Отмерил две недели, чтобы зажили десны, назначил время. Я пришел к нему радостный, скоро я буду снова, как новенький. Доктор залепил мой рот мятной массой, попросил сжать оставшиеся зубы. 
- Сделаю тебе исключение, придешь через три дня на примерку, - сообщил эскулап. 
- Сколько это будет стоить? 
Иннокентий назвал довольно высокую сумму, я согласился, не ходить же без зубов. 
Три дня я порхал, не мог дождаться примерки, мои концерты «горели синим пламенем». И вот я у Иннокентия. Милый доктор допивал ведерную чашку чая с половинкой батона, на которой было намазано масло и варенье, с улыбкой произнес: 
- Все в порядке, Сигизмунд, уже есть основа. Садись в кресло. 
- Я рад. 
Иннокентий взял что-то железно-розовое и стал натягивать мне на зубы. Было так больно, что из моего горла вырвался сдавленный крик. 
- Чего орешь? Сейчас сниму и подпилю, где болит? 
- Везде. Все зубы сдавило. 
- Ты просто нетерпеливый, минутку посидеть не хотел спокойно. 
- Больно же, мочи нет, глаза на лоб вылезают. 
- Помолчи, вы – артисты такие паникеры. С Гочи пример бери, он такого себе не позволяет, - Иннокентий сделал обиженную мину и начал подпиливать протез. Может, я его ни за что обидел? Врач снова вставил в мой рот протез, боль уменьшилась, но казалось, что во рту стоит целый рельс со шпалами, я не смог выговорить не слова. 
- Зря пытаешься, - сказал доктор, - Еще зубы не прикреплены, так что не спеши, генацвале, как сказал бы наш общий друг. 
- У меня во рту целый центнер, - сказал я. 
- На чем взвесил, у тебя во рту безмен? Это еще цветочки, поставят зубки – тогда скажешь. 
- Но я артист разговорного жанра… 
- Все мы артисты, - перебил Иннокентий, улыбаясь вставными зубами высшего качества, - Ты в своем деле, я – в своем. 
- У меня концерты, - робко добавил я. 
- Не спеши поперед батьки в пекло, получишь зубки, тогда переговорим. Он еще несколько раз вставлял мне сооружение в рот , подпиливал, подтягивал… 
- Следующая наша встреча в среду, уже будешь с зубами. 
- Здорово! – сказал я и стал ждать ближайшей среды. 
Но…вскоре я стал ходить на свидание к доктору так часто, как ни к одной девушке не ходил. 
Они начинались так: 
- Неудобно, сыплю,- слово «шепелявлю» выговорить не мог. Такими зубами я даже манную кашу не смог бы съесть, даже сплюнуть не мог. Железка к небу не прилегала, потому язык мой был весь в ранах. Последний раз пришел на свидание с Гочей, пусть поддержит. 
Иннокентий не замедлил упрекнуть Гочу: 
- Что ты за красну девицу привел ко мне, капризный, амбициозный. Привыкать надо к протезу. Протез – есть протез. Если бы у тебя не было руки или ноги? Ты бы носил протез? 
- Не фнаю, - промямлил я, - но этот не дает говорит, а я – артифт рафговорного фанра. 
-Иди домой и тренируйся, дружок, а то привык жить красиво. Все, разговор закончен. 
- Но мне невофмофно рафговаривать, куфать. 
- Гоча, скажи этому артисту, что нечего мне на мозги капать, я – опытный врач, а этот, с позволения сказать, неудавшийся артист… 
Я ушел домой, несолоно хлебавши, проклиная весь мир. Светило яркое солнышко, а на душе меня был февраль с метелями и вьюгами. Как с этим протезом вернуться в профессию? 
Пришел домой и вспомнил: завтра у меня встреча со студентами из пединститута, а я забыл и не отменил. Всю ночь тренировался, наконец, стал выговаривать буквы. Ура! 
Студенты принимали меня с восторгом. Если бы они знали, с каким трудом мне дается каждое слово! Язык был основательно стерт, небо тоже. Дома скорее скинул протез и стал звонить Иннокентию. 
- Видите, вы уже выступаете в протезе, умница, - похвалил мой мучитель, - Зайдите завтра, еще немного подделаем, и наши свидания закончатся. 
- Если бы… 
- Жду. 
Утром воодрузил протез и почувствовал во рту инородное тело. Оказалось, из протеза выпал один зуб. 
- Ничего, я тебе подклею, и будет отлично, оставь. 
- Нет, забери себе его обратно и верни деньги. 
- Хорошо, - даже не возразил доктор. 
В отношении денег Иннокентий оказался порядочным. Вчера снова ходил к врачу, но уже другому, Гочина жена Нателла посоветовала. Врач солидный, степенный, пенсионер. Нателла уверяет: опытный. 
Надеюсь только на него. По вечерам жалуюсь попугаю на свою судьбу, а он только матерится в ответ. Потому что по-другому не умеет.