Утро майское, нежное, полное золотым теплом уютного солнца.
Поставил чайник, мурлыкал нечто, умываясь, когда вспомнил про зуб, про завтрашний визит к стоматологу…
Поскучнел, а язык скользнул в зазубристое ущелье, однако, вместо оного, мягко и толсто, скользнул по округлому, крепкому зубу. Что за чепуха? - подумалось. – Может ошибся? Но нет, невозможно – язык всегда знает провалы, изъяны, неточности зубного рельефа – и, да – там, где вчера зияла неприятная, напоминающая рану загогулина, ныне был зуб.
Позвонил стоматологу – после завтрака, конечно, который поглощал, жмурясь от удовольствия – отменил визит.
На вопрос о причинах, ответил – Не поверишь.
-И всё же? – настаивал стоматолог (приятель по совместительству).
Он сказал.
-Не может быть, - выдохнула трубка.
-Говорил же не поверишь!
Долго уговаривал заглянуть всё же, и вот сидит в кресле, с раззявленным ртом, не ожидая чего-то плохого или страшного. Водоворот света плещет в глаза.
Недоумённое мычанье приятеля, праздно-ненужные зонды…
-Н-да…не видано…
Шёл по улице напевая.
Вечером неожиданный телефонный звонок вырвал из домашнего - вкусного, как варенье – одиночества: одной весьма известной – не то, что совсем уж жёлтой, но желтоватой - газете захотелось взять у него интервью.
Согласился.
Говорил с корреспондентом два часа, дал фотографии.
И – закружило.
С телевиденья приезжали, с радио; интервью, суета – радостная, в блёстках – и деньги потекли, посочились, и неудачливость забыта…
Вот господа из влиятельной партии – три седоватых, властных политических игрока, улыбки которых столь же профессиональны, сколь пусты – принимают его в пышном офисе. Дубовые панели покрыты приятной резьбой, а кожа кресел прохладна и красива.
-Вы нам нужны. – Первый.
-Необходимы. – Второй.
-Вы феномен. – Третий.
-Вы станете лицом партии. – Первый.
-Наши идеи…они, озвученные вами, будут иметь грандиозный успех. И потом… - вульгарный перебор пальцами разве что не сопровождался шуршанием купюр.
И вот он выступает с трибуны. Говорит горячо, закручивая виртуозные словесные обороты, жестикулирует уместно, исподволь любуясь собой.
Слушают.
Тычут пальцами – Гля, гля, это тот, у которого зуб сам вырос. Надо ж! А чё? Верно, правильная партия, если он с ними…
В пентхаусе жить уютно.
Пусть август грустью веет, пусть ничего толком ты не сделал в жизни, а уютно, хорошо, и вот только язык…неужели? Не может быть! – резко падает в чёрный провал, где так мило, твёрдо появился вырвавший его из безвестности зуб.
И что – опять звонить стоматологу-приятелю?
Александр Балтин
|
